Христос, несущий свой крест. 1480-е годы.
Oil on panel, 57 c 32 cm
Kunsthistorisches Museum, Vienna

.
     Работа "Семь смертных грехов" обладает довольно усложненной структурой: пять разного диаметра окружностей на темном фоне. Предполагают, что это крышка стола - столешница, расписанная мастером. Обычай расписывать столы был тогда достаточно распространен. Такой работой не гнушались и именитые художники. Мы знаем, например, что самым ранним дошедшим до нас произведением великого немца Ганса Гольбейна Младшего была как раз расписная крышка стола, очень поврежденная, но сохранившаяся. Там изображены разные фантастические существа: сирены, кентавры, астрологические знаки, символическая путаница химерообразных существ и полутаинственных символов. Здесь иное. Чисто религиозное содержание, поучительный, дидактический смысл. Именно эта работа висела в личных покоях испанского короля Филиппа II. Она находилась между его кабинетом и спальней, так что, проходя из комнаты в комнату по нескольку раз в день, монарх мог созерцать символы человеческих грехов и размышлять о греховной природе человека.
     Это одно из наиболее ясных и нравоучительных произведений Босха снабжено подробными, разъясняющими смысл изображенного цитатами из Ветхого Завета из книги "Второзаконие".
Начертанные на развевающихся свитках слова определяют тему этого произведения:
сверху:
"Ибо они народ, потерявший рассудок, и нет в них смысла.
О, если бы они рассудили, подумали о сем, уразумели, что с ними будет!" (Вт.32:28-29);
снизу:
"Сокрою лицо мое от них и увижу, какой будет конец их" (Вт.32: 20).

     В центре – нечто вроде всевидящего ока. В середине – подобие зрачка, в котором по бедра изображен Христос, стоящий в саркофаге. Христос все видит, он в центре мира, он в центре этого условно изображенного глаза. Ниже надпись: "Берегись, берегись, Бог видит всё".
     Это не собственно глаз, но явный намек на него. Всевидящее око зрит все, но оно по неисповедимым, непонятным для нас причинам, не вмешивается в ход вещей. Муки Христа - зарок человечества - оказываются едва ли не напрасными. Он указывает на свою рану в боку, он в очередной раз взывает к людям, но это воззвание оказывается почти никем не услышанным. Широкая полоса, идущая вокруг этого квази-зрачка напоминает радужную оболочку. Круг расчерчен лучами, которые в то же время несколько напоминают рисунок радужки.
     И, наконец, на внешней, самой широкой полосе изображены семь сцен, которые символизируют семь смертных грехов. Каждый грех обозначен надписью и трактован художником в виде жанровой сценки.
     Таким образом, Босх создает обобщенную картину человечества, погрязшего в грехах. Интересно обратить внимание вот на что: мы традиционно говорим о семи грехах, хотя строго говоря, это не грехи, как поступки - кража, убийство или другие греховные деяния человека. Семь смертных грехов в католической традиции – это, скорее, семь свойств человека, семь черт его характера, которые приводят к этим преступлениям и проступкам. Семи грехам традиционно, как вы знаете, противостоят семь добродетелей. Три религиозные христианские добродетели четыре мирские. Босх, изображая грехи, не обращается к отвлеченным образам. Джотто, например, в капелле дель Арена в нижнем ряду в монохромных фресках изобразил фигуры, которые символизировали Непостоянство, Гнев, Зависть. У Босха это сценки, довольно жизненные по смыслу, но гротескные, карикатурные по манере изображения.

Гордыня (Тщеславие). (Superbia).
     - представляет собой, на первый взгляд, совершенно невинную сцену: интерьер довольно зажиточного дома, женская комната. Модница, стоя к зрителю спиной, вертится перед зеркалом, висящим на створке шкафа, примеряя новый белый чепец и любуясь собой в этом чепце, не замечая, что зеркало ей подсовывает чертенок, высунувшийся из шкафа. Но даже такой, казалось бы, с нашей точки зрения, невинный поступок, даже не поступок, а просто мелочь какая-то, может повлечь за собой далеко идущие последствия. Здесь как бы таится зародыш греха гордыни, который некоторые теологи считали "отцом всех грехов".

Лень. (Acedia).
     Ленивый монах спит, забыв о своих обязанностях.